Каких-то
особенных отношений с носками у Сани не было. Он их просто снимал и,
перешагнув эти не слишком завлекательные колобочки, шёл в душ. Ну, или
ужинать. Или по другим бытовым делам. Короче, носки его не нозили
вообще.
Саня клялся (и, скорее всего, это было правдой), что
процесс снятия и захоронения носков проходит у него автоматически. В
этом был свой плюс – каждое утро (и даже приехав в обед на перерыв
домой) он надевал новую пару. Но был и свой минус – раз в месяц носки
закупались большой партией, чтоб пополнить собой легион
чулочно-носочных изделий, рассеянных по дому.
Лежа где-нибудь
на ковре, носки, по Саниному мнению, могли слиться с рисунком и
органично вписаться в квартирный ландшафт. А заботливо спрятанные за
кресло, спокойно лежали там, в тишине и покое, никого не трогая.
Затолканные под ванну, они вообще напоминали о себе только тогда, когда
требовался тазик – помыть обувь. Тогда носки выгребались большим
ворохом, лежали пару дней на полу, после чего задвигались опять. До
лучших времен.
Продолжалась эта идиллия до тех пор, пока в
Санину жизнь не ворвалась Ирочка. А у Ирочки… Глаза – два брильянта в
три карата, локоны, губки – песня… Семейное счастье впорхнуло в
квартиру, даже не обратив внимание на то, что за входной дверью тоскуют
два носка-сиротки… Один серый, другой белый.
Помимо
жены-красавицы в Санин дом пришел уют. Добивалась его Ирочка с
усердием, свойственным практически всем свежезамужним молодым женщинам.
Все сияло, сверкало, пахло мебельной полиролью и «Мистером Мускулом».
Поэтому первые робкие носки сначала появились в коридоре. Затем они
стали ночевать у кресел – то вместе, то порознь, как придется. Потом за
прикроватной тумбочкой обнаружилась богатейшая залежь… Потом на кухне
за гардиной…
Спустя полгода, Ирочка, выметая из-под дивана
очередные «стратегические запасы», вдруг села и расплакалась. Она
честно призналась себе, что все традиционные методы убеждения - от
мурлыкающего «котя, ну опять я кое-что обнаружила…» до истеричного
«ёлы-палы, ОПЯТЬ?!!» - не несут никаких положительных сдвигов. Носки
плодились и множились в какой-то немыслимой, с точки зрения науки,
прогрессии, и обнаруживали себя не самым лучшим образом, неожиданно
выпадая то там, то сям.
Философские погружения типа: «я его
люблю и должна любить его носки…», манипуляции «милый, наши будущие
дети будут точно так же раскидывать свои носки» и отвлеченные воззвания
«к нам же приходят люди, а здесь – носки!» – действовали на Саню
пару-тройку часов. После этого свежеснятая пара обнаруживалась под
телевизором или на пушистом коврике в туалете…
В один чудесный
вечер, придя с работы и обнаружив в газетнице, в коридоре, два комочка
в нейтральный мелкий ромбик, Ирочка решила, что семейная жизнь дала
пребольшую трещину, что её в этом доме никто ни во что не ставит, что
дурацкая привычка Сане милее… Там была ещё куча выводов, на которые способна женщина в состоянии аффекта, но не о том речь. Покидав
в рюкзачок нехитрый женский набор (женщина, не забравшая с собой всю
косметику и одежду, вместе с вешалками, всегда надеется вернуться –
прим.авт.) – собралась решительно уйти. Внутри всё клокотало от
негодования, душа требовала непонятно какого возмездия, и план его
сложился в Ирочкиной голове сам собой.
Саня пришёл домой в
наипрекраснейшем расположении духа. Лёшка с Вовкой согласились помочь
уговорить Ирочку ехать завтра на шашлыки, несмотря на «комариный
сезон», завтра суббота, в пакете большущий копченый карп и девять
бутылок «Балтики», короче… жизнь улыбалась и Сане, и его друзьям.
– Иришкин, я дома! – с порога объявил муж. – Я не один… Включив в коридоре свет, Саня обомлел.
На
крючках прихожей были самым непосредственным образом развешаны женские
трусики. Белые, черные и красненькие… Красиво так… Они были новенькие,
очень кокетливые, и пахло от них прекрасно. На лосиных рогах, там же,
болтался забавный лифчик-милитари, радуя глаз своим камуфляжным колером.
Быстренько
похватав женино «добро», Саня услал друзей на кухню, приметив краем
глаза ещё пару женских причиндал, засованных за картины и расправленных
на огромном кактусе в гостиной.
А в кухне… В кухне Лёшка с
Вовкой уже неприлично таращили глаза на бюстгалтеры, примагниченные к
холодильнику, на колготки, обмотанные вокруг карниза и чулок с ажурной
резинкой, спускающийся с люстры…
Пока друзья снисходительно
ржали, вспотевший и всклокоченный муж коршуном летал по кухне, извлекая
«дамское счастье» из всех мыслимых и немыслимых мест. Последней каплей
был посудный шкафчик, куда уставший и злой как чёрт Саня полез за
стаканами под пиво. Открыв дверцу Саня, который всегда поражал
сотрудников чистотой и ясностью речи, выдал целую серию непарламентских
выражений… В каждый стакан и в каждую чайную чашку Ирочкой были
методично затолканы силиконовые лямочки, стринги, гольфики и тому
подобная штучно-кружавчатая продукция…
Что ж поделать,
демонстрация была рассчитана только на Саню… Кто ж знал, что
присутствие Лешки с Вовкой придаст ей такой оглушительный успех …
«Используй
силу противника против него самого» – учит древнейшее японское боевое
искусство. Уже третий год Саня, посмеиваясь, складирует носки только в
бельевую корзину. И своего сына, двухлетнего Славку, учит… И, на мой
взгляд, самое главное в этой истории то, что своим противником Ирочка
считала отнюдь не любимого мужа, а его неистребимую привычку. И,
наверное, шоковая, но яркая и креативная акция была той самой силой,
которая привычку одолела…